О балрогах - larp.over.ru/noldori2003/balrogi.htm
… Что такое скальпель?
Скальпель – инструмент для хирургических операций. Им отсекают больные ткани от здоровых. То есть, изначально скальпель задуман, чтобы действовать им во благо. Хотя, разумеется, нужно уметь им пользоваться и применять только там, где необходимо. Причем, с точки зрения любой клетки организма (а особенно – нервных окончаний), работа скальпеля покажется однозначным злом. Пользу от скальпеля клетки могут оценить лишь постфактум.
После того, как операция закончена, скальпель больше не нужен, и хирург бросает его в бикс. На смену скальпелю приходят диета, постельный режим и шприцы для процедур. Но давайте представим, что операцию делали несколько хирургов, и один из них недоволен, что в отчете значится: «оперировали хирурги N-ой клиники». Он предпочел бы формулировку: «оперировал хирург такой-то»… Как ему этого добиться? Нужно, решает он, игнорировать тот факт, что работа хирургов завершена, и продолжить операцию, когда его коллеги уже разошлись отдыхать. Он достает скальпель из бикса и продолжает резать. Но в организме остались только здоровые ткани, и теперь вся работа идет исключительно во вред. Хирург превращается в убийцу (с функциональной точки зрения он при этом остается хирургом, а вот с морально-этической – ни в коем случае), а скальпель становится ножом убийцы, хотя сам скальпель ни на йоту не изменился. Ему все равно – отсекать больные ткани или кромсать здоровые, все дело в том, в чьих руках он находится.
Потом, когда хирурга-убийцу вытащат из операционной и вышвырнут из больницы, скальпель окончательно останется не у дел. Хирурги свою работу завершили, убийца теряет доступ к пациенту, а всевозможным сестрам, нянечкам и санитаркам скальпель не нужен, да и пользоваться им они не умеют – квалификация не та.
… Что такое вулкан?
Вулкан – тектоническое явление. Долгие годы по равнине разрастается дремучий лес, неожиданно он оказывается в огненном аду, а потом на месте исчезнувшего леса возникает новая гора. Гибель леса и рождение горы – два проявления одного и того же процесса. Если рассмотреть этот процесс в максимальном – планетарном – масштабе, созидание и разрушение в нем будут едины, как классические две стороны одной медали. С любой менее глобальной точки зрения (и в первую очередь – с позиции обитателей погибшего леса) тектонический процесс будет Разрушением в чистом виде, его созидательную сторону оценят лишь те, кто когда-нибудь поселится на новой горе.
… Что такое валарауко?
Представьте себе вулкан, используемый в качестве скальпеля.
Валараукар подобны скальпелю, когда хирург – стихия, а пациент – мир.
Валараукар – метафизика тектоники, физика которой вулкан.
Балроги были созданы как инструмент творцов. Мыслящий и чувствующий инструмент, предназначение которого – придавать корням мира форму, разрушая при этом то, что на поверхности. Инструмент, пользоваться которым могли лишь Валар. Могли все пятнадцать, – но решились только двое. В чем, в общем-то, нет ничего необычного, – ведь для того, чтобы быть врачом, не обязательно быть именно хирургом. Никто, кроме Валар, не смог бы поставить балрогов себе на службу, и не потому, что сами они принципиально против, но они созданы, чтобы работать на пользу стихиям – и ни ступенью ниже. Эрухини тоже могут попытаться творить с их помощью, но это все равно, что вскипятить чаю на жерле действующего вулкана – испарится и чай, и чайник, и сам незадачливый кулинар, и все, кого он позвал на чаепитие.
Итак, двое творцов призвали валараукар себе на помощь – Мелькор и Ауле. Для самих балрогов это время, время детства мира, было Золотым Веком. Но работа подошла к концу. «Скелет» мира был завершен. К тому времени уже сказался Диссонанс, – и творцы вели войну. До начала открытой вражды они могли даже обмениваться своими безупречными помощниками, хотя сами балроги предпочитают служить одной руке. Первая война разделила творцов, – и валараукар тоже разделились.
Когда Великий Зодчий Ауле завершал строительство прекрасного и величественного храма, которым стала Арда, Мелькор пребывал во Внешней Тьме. Одного зодчего временно не стало, другому его резец – валараукар – стал не нужен: храм построен, и теперь рубить его мрамор, – значит не созидать, а разрушать и уродовать; пришло время Ульмо – шлифовать этот мрамор, и Йаванны – украшать его.
Непросто представить, что чувствовали валараукар, когда их главная задача исчерпала себя, и великие Валар устроились на отдых на острове Альмарен. Один из творцов ушел, а остальным они уже не были нужны.
Не исключено, что по первоначальному Замыслу они после этого должны были уйти в подземные глубины – в магматический слой, где тектоника остается активной, не разрушая земной поверхности. Скорее всего, большинство тектонических духов, с которыми работал Ауле, так и поступили. В отличие от них, валараукар Мелькора терпеливо ждали своего Мастера.
И дождались. Вернувшийся Мелькор сокрушил Светильники, Валар ушли на земли Амана, и мир разделился надвое.
Балрогам нечего было делать в Валиноре – после воздвижения Пелори и остальных гор тектоника той земли пребывала в полном покое. А в Эндорэ ими мог управлять только Мелькор. Это и определило сторону, на которой они в дальнейшем выступали. То есть соображения личной власти или неприкосновенности Замысла Эру тут ни при чем.
Кстати, после того, как Мелькор снова собрал вокруг себя своих духов, некоторые из помощников Ауле тоже примкнули к нему, поскольку не хотели менять привычной обстановки, а единственной альтернативой был уход в глубины.
Несомненно, балрог во времена после появления первых эрухини – зло для мира. Не потому, что он обязательно злой сам по себе, а потому, что мир его «перерос». Он – все равно что хроническая болезнь, подхваченная в бурной героической юности и донимающая в спокойной старости. Или, что еще ближе, он подобен лучшему юношескому другу, спутнику студенческих лет, с которым когда-то накрутили не одну сотню восхитительных романтических километров по горам и лесам, и который теперь, когда бывший юноша остепенился и растолстел, умудрился не постареть ни на год и продолжает по-прежнему тащить почтенного отца семейства от вкусного ужина, мягкого дивана и теплой квартиры к костру, гитаре, холоду, болоту и комарам. Балроги не должны были оставаться в мире, где уже появились эрухини, но Враг не дал им вовремя уйти.
После того, как Моргот был окончательно сокрушен и изгнан, его валараукар опять – и на этот раз окончательно – оказались не у дел. Как активная сила, они себя с тех пор не проявили, в мире не осталось никого, кто мог и хотел бы их направлять. Возможно, они медленно и постепенно уходили в земные недра, чтобы встретиться там со своими сородичами. Причем кое-кто из них, обитающий в пещерах Мглистых Гор, к концу Третьей эпохи еще не успел уйти достаточно глубоко. Но это уже не имеет значения.
Давайте попробуем рассмотреть внутреннюю суть валараукар. И для начала зададимся таким интересным вопросом: что позволило им прогнать Унголиант в известном эпизоде с дележом валинорских трофеев? Или, иначе говоря, что сделало их неуязвимыми для сущности, перед которой даже сам Мелькор был явно уязвим? Для ответа на этот вопрос придется сначала решить, что такое Унголиант.
Мелькор призвал Унголиант, чтобы уничтожить некое Творение. А именно, Древа. Следовательно, Унголиант – это Антитворчество. Но она при этом не является Разрушением или Искажением, иначе она была бы только частью Моргота и не представляла бы для него опасности. Итак, Антитворчество, но при этом не Разрушение и не Искажение – что это? Может быть, – ПОТРЕБЛЕНИЕ?
Можно, например, взять величественную органную фугу И. С. Баха, аранжировать основную тему под электрогитару, сопроводить это мозгодробительной ритм-секцией в исполнении баса и ударных – и получить демонический трэш-продукт в исполнении группы наподобие «MotorHead», от которого у человека неподготовленного жутко болит голова, и случаются инфаркты. И при этом в оглушительном реве все еще можно будет угадать исходную мелодию гениального композитора. Примерно это Моргот и проделывал с Музыкой Айнур.
А можно, взяв ту же органную фугу, так же извлечь основную тему, оцифровать ее, перевести, забив на обертона, в электронное звучание, снабдить опять же ритмом, но только откровенно компьютерного происхождения, добавить идиотские подпевки (точнее, «подвзвизги»)… И появится попсовый «забойный хитец», который изливается из каждого киоска звукозаписи и липко оседает на ушах. Мелодия так же опознается, но вся ее магия убита напрочь. Она теперь годится только на то, чтобы трястись под нее в ночном клубе под пиво. То есть – ПОТРЕБЛЯТЬ, не сопереживая. Так поступает с Творением Унголиант – и это страшнее морготовского Искажения.
Моргот, дорвавшись до Сильмариллов, вставил их в уродливую железную корону, одел на голову и так ходил. Когда его победили, то Сильмариллы забрали, а корону подвинули с головы на шею… Но дело не в этом. Что бы сделала с Сильмариллами Унголиант? Просто сожрала бы, как она и поступила с прочими трофеями.
Моргот все-таки изначально Творец, хотя и стал Разрушителем. Но Потребительство в Творчестве хуже, чем Разрушение. Если бы храм Артемиды мог выбирать, не предпочел бы он сам Герострата, будь альтернативой превращение в кафетерий с рекламой пепси-колы во весь фасад?
И, как следствие того, Моргот – разрушитель, но ставший разрушителем из творца – сам уязвим для Унголиант – Потребителя. Он сам в значительной степени потребитель, который увидел Творение и захотел его себе.
А валараукар потому и неуязвимы для Унголиант, что для них Потребления не существует, точнее, они его не понимают. Балроги не действуют в своих личных интересах, поскольку у них личных интересов нет. Их психология обходится без категории «целесообразность», поскольку у них нет понятия «цель».
Да, именно так. Это больше, чем что бы то ни было, отличает балрогов от других существ. Они не стремятся к цели. Они – в лучшем случае – стремятся в каком-то направлении, определяемом не конечной целью, а, скорее, направлением, «стартовым вектором». Либо – просто стремятся, если стартовый вектор не задан им Мастером, в данном случае – Морготом.
(Разумеется, это – особенность психологии, мышления, мироощущения, а вовсе не вестибулярного аппарата. Не следует понимать вышесказанное так, будто балроги, как заведенные, бегают по Ангамандо и не могут остановиться.)
Еще раз, для закрепления. Валарауко – не Творец и не Разрушитель. Он – инструмент, поэтому цель ему не нужна. Само наличие цели предполагает, что когда-нибудь ее удастся достигнуть и тогда придется остановиться. Это не для балрогов. Для них, с их вечным стремлением, остановиться – то же, что умереть. Балрогу задали направление – он начал движение. Его Мастер может его перенаправить по мере необходимости, но ему самому абсолютно все равно, что именно встретится на его пути. Важен сам путь, а не то, к чему он ведет. Или даже так: путь ведет не к чему-то, но только от чего-то.
От этих особенностей (тектонической природы и отсутствия целевых категорий) – и весьма одиозные функции в Ангамандо. Тектоническое оружие в пределах не такого уж большого Белерианда слишком масштабно. Давать балрогам локальные боевые задачи (даже стратегические, не говоря уж об оперативно-тактических) – это все равно что использовать Ф-1 в кабацкой драке. Поручить им идеологию? А они ее не знают и знать не хотят. Озадачить исследованиями? Но они для познания не предназначены. Очень важная для исследователя задача – не повлиять на ход эксперимента. Балрог на злополучный эксперимент не просто повлияет, – он ничтоже сумняшеся на него усядется и раздавит в лепешку, причем будет искренне считать, что поступил наилучшим образом, сообразно своей природе. Может, стоило бы поставить балрогов во внешнюю разведку, сделать из них шпионов? Так ведь валарауко – существо величавое, его под корягу не спрячешь.
Так, собственно, что же остается?
НКВД. Внутренняя полиция. А в бою, как и положено НКВД, – заградотряды.
А почему бы и нет?
Попробуем припомнить. В «Сильмариллионе» можно отыскать упоминания о валараукар, в частности, в цитатах такого типа: «Тогда напали на них орки, и Балрог был с ними». Кстати, нигде не говорится: «напал на них Балрог, и орки были с ним». Это можно истолковать как тактическое взаимодействие, вспомнив, например, подразделение мотострелковых войск, усиленное танком. Очевидно, что танк замечательно усиливает пехоту, но и пехота танку требуется, – танк без пехоты уязвим. А балрог без орков? Он-то в каком месте уязвим? Зачем с ним бегут орки? Они всегда либо справляются без его участия, либо, не справившись, ничем ему не помогают.
Как правило, картина выглядит следующим образом: герой выходит против орочьего отряда либо встречает этот отряд, прикрывая чей-то отход, разгоняет орков и после этого лицом к лицу сталкивается с балрогом. Балрог всегда идет позади орков. И вступает в бой только после того, как орки провалили свою задачу. Так же и заградотряды 1941 года оказывались непосредственно перед противником только в обстановке всеобщего отступления и неразберихи.
К слову сказать, не следует понимать тектоническую природу балрогов таким образом, будто балрог – это нечто вроде самоходного вулкана. Скорее всего, анатомически балрог достаточно антропоморфен. Но орки, видя его за своими спинами, чувствуют себя примерно так же, как если бы там располагался действующий вулкан, неспешно движущийся в их сторону. Ясно, что при этом лес, ощетинившийся эльфийскими стрелами, выглядит гораздо безобиднее и привлекательнее, чем должен бы.
Теперь о мирной, вернее сказать, гарнизонной жизни. Как уже упоминалось, валарауко в любом восприятии меньше планетарного – разрушитель. Если точнее – инструмент разрушения. Уничтожая частности, он создает главное. В Предначальную эпоху этим главным был облик мира, а теперь – это тоталитарная система по проекту Моргота. А уничтожаемые частности – это отдельные личности, которые в этой системе присутствуют, но почему-либо в нее не вписываются. На самом прикладном уровне можно сказать так: у Саурона есть личный орк-палач. Теперь давайте откроем «Нарн и Хин Хурин» и перечитаем, кем были личные палачи Темного Владыки.
НКВД.
И последний вопрос, который нас интересует. В начале мы рассмотрели, для чего балроги были созданы. Теперь логично задуматься, что их убивает. И кстати, за счет чего убивают они сами.
Валарауко с его чистейшим Стремлением, не разбавленным ожиданием результата и даже самим знанием, что есть такая вещь, как результат, является настолько цельной, «монолитной» натурой, что вызвал бы умиление у любого бодисатвы. Всякий герой, желающий заниматься их регулярным истреблением, должен всего-то навсего научиться вызывать у себя в любой момент усилием воли состояние высшей Благодати. Или просветления – кому как больше нравится. Впрочем, даже это герою не поможет, о чем несколько ниже.
Не будем голословны. Обратимся к прецедентам.
Известно пять героев, сразившихся с валараукар. Феанор, Финдекано, Глорфиндейл, Эктелион, Олорин. Последний тут несколько наособицу: во-первых, он майя, во-вторых, в Третью Эпоху, по сравнению с Первой, многое изменилось. Оставим Олорина в покое и рассмотрим остальных.
Двое из них уничтожили своего противника, двум другим это не удалось. Но, в любом случае, никто из них не выжил. Все они оказывались против валараукар в одиночестве. В тех случаях, когда балрог побеждал, он довольствовался смертью героя, не гоняясь после этого за его дружиной.
Почему же на балрога всегда выходит герой-одиночка, а не воинское подразделение? Почему Эктелион победил, а великий Феанор нет? Почему, независимо от исхода поединка, цена за него – собственная жизнь? Почему, наконец, балрога не останавливают случайные стрелы, на которые эльфы в бою вряд ли скупились?
Потому что валарауко – дух. А духа невозможно убить материальным предметом, даже если этот предмет выкован из гэлворна и имеет мономолекулярную заточку. Сражение героя с балрогом – это в первую и главную очередь поединок воли. Поединок Духа. Поединок Стремлений.
Вставшего на пути валарауко убивает не огонь. Его убивает Движение. Балрог – само воплощенное Стремление, его Путь бесконечен, так как не запирается целью, находящейся на каком-то конечном расстоянии. Это вектор, имеющий направление, но не длину. Совершенно неважно, чем именно он сметет помеху, оказавшуюся впереди.
Балрог вкладывает в Движение всего себя, без остатка, и не умеет иначе. И тому, кто хочет его остановить, остается одно – так же вложить всего себя в Преграду. То есть, шансы убить валарауко есть только у того, в ком ничего не осталось, кроме смерти валарауко, причем именно того, который сейчас надвигается с приятной улыбкой. Успех не гарантирован, а перед этим еще нужно преодолеть страх, подобный тому, который гонит орков на эльфийские мечи.
Интересно, что из четырех наших примеров уничтожили своего врага воины и не смогли этого сделать лорды. А ведь если подумать, перед лордом всегда на порядок больше задач, чем перед воином. Конечно, им труднее добиться абсолютного сосредоточения на одной-единственной. Хотя подобной, вежливо выражаясь, сосредоточенностью с балрогами мог бы поспорить Феанор. Но, во-первых, он допустил ошибку – шел убивать Моргота, когда перед ним стоял Готмог. То есть превратил себя не в то намерение, которое Готмога могло бы убить. А во-вторых, для такой психической метаморфозы нужно цельностью своей натуры быть подобным духам, в которых это заложено изначально. Быть, для начала, в ладах с самим собой, что вряд ли возможно при всех прегрешениях Феанора. И еще – чтобы превратиться в каменную стену, которая остановит поток раскаленной лавы, очень помогает, если на пути этой лавы, за твоей спиной, находится твоя семья, твой город, твой народ. То, что ты защищаешь ценой своей жизни. Балрогов убивали те, кто кого-то от них защищал. И терпели неудачу те, кто наступал или маневрировал.
Как бы противостояние ни кончилось для балрога, для героя исход один. Если балрог остался жив, героя убьет идущее сквозь него и по нему Стремление. А если балрог убит, то с ним кончается и Смерть балрога, в которую превратился герой. А Олорин – вовсе не исключение. Он погиб настолько, насколько может погибнуть Майя, и возродился. Свою главную задачу он при этом оставил, то есть отрядом Хранителей более не занимался.
Итак, резюме по последнему пункту. Что позволит эльфу убить валарауко? Он не должен до этого совершать ничего постыдного, иначе собственная отягощенная совесть не позволит ему достичь нужного состояния, как примеси в руде не позволяют выковать из нее высококачественное оружие. У него гораздо больше шансов, если он встает против балрога не потехи ради, а защищая своих, например, прикрывая их отход. Он должен быть достаточно силен духом, чтобы преодолеть метафизический страх, который помешал бы большинству эльфийских воинов. Хорошо бы, чтобы, помимо упомянутой защиты, у него не было бы других многочисленных задач, иначе мало шансов отбросить все, кроме чистого намерения лечь костьми, но не пустить огненную гибель к своим. И, при соблюдении всех условий, следует помнить: рискнувший встать на пути валарауко отдает свою жизнь еще до того, как валарауко ее заберет.